Записки в бутылке (Messages in a Bottle)

📝 Оригинальный текст записи

Хочется сказать несколько слов о моей работе — о той, что сейчас осталась в прошлом. Но я верю: настанет день, когда смогу вернуться, вдохнуть снова свежий морской воздух и ощутить первые лучи солнца на краю света.

Открыв папку с архивами фотографий за многие годы, я мысленно перенёсся в будни прошлых рейсов — как поднимался на мостик, встречал первые лучи солнца на утренней вахте, а вечером провожал его за горизонт, вглядываясь в ночное небо.

Я работал штурманом. Моряк. Не тот, кто смотрит на горизонт издалека, а тот, кто живёт в нём. Я не был в восторге от постоянных отлучек от дома — если быть точным, от жизни в море, вечного движения с одной точки земного шара в другую. Но море стало частью меня. И в какой-то момент я понял: домой возвращаешься другим — не просто уставшим, а переформатированным.

Мне повезло увидеть природу в её первозданной красоте: научиться узнавать океаны и моря по цвету воды, запахам, чувствовать невыносимую духоту тропиков и вдыхать сухой воздух пустынь. Увидеть, как рождаются облака-деды — могучие Cumulonimbus.
Море учит терпению, дисциплине, внутренней тишине. Оно забирает, но и даёт. Там невозможно быть неискренним — оно тебя раскроет.

Помимо красоты, была ещё и стабильность — в зарплате, в относительно предсказуемом графике (иногда сбивалась из-за авралов), но всё же — это давало опору и уверенность в завтрашнем дне.

Последние контракты я начинал утро с песни мореходов из мультфильма Moana. Это был мой способ настроиться, найти ритм. Сейчас музыка звучит лишь там и тогда, где не летают вражеские дроны. Звуки волн, бьющихся о корпус судна, сменились звуками разрывов снарядов и ракет.

Когда стоишь на крыле судна, в лучах заката, обдуваемый ветром — тебя переполняют эмоции. В такие моменты ты остро чувствуешь свободу и живость, почти физически. А потом ты ступаешь на землю — и это тоже момент. Волнующий. Почувствовать под ногами почву, а не металл. Увидеть, как живут люди. Осознать цену простых вещей. Свободное время становится настоящей валютой.
Когда контракт заканчивается — ты начинаешь жить. Хоть на время, но по своим часам.

Сейчас, во время войны, трудно назвать жизнью то, что есть. Не хватает слов.
Утро начинается не с кофе и не с музыки, а с канонады артиллерии. Я не питаю иллюзий по поводу "переговоров". Не чувствуется, что кто-то всерьёз хочет сохранять жизни, защищать инфраструктуру, что есть хотя бы намерение. Время, увы, ещё не пришло — как бы ни хотелось мне и миллионам украинцев.

И всё же я помню, что делало меня счастливым. Одно из самых приятных ощущений — собирать подарки, сладости и просто интересные мелочи из разных уголков планеты и везти домой. Делиться — это часть счастья.
В некоторых компаниях, особенно в яхтенном бизнесе, можно даже взять семью с собой. Это мечта, к которой я ещё надеюсь вернуться. Сейчас же хочется привезти хотя бы самого себя — целым, живым, невредимым.

А ещё в Одессе теперь культ шаурмы. Целые гастротуры по точкам. Все начинки, вкусы, а главное — размеры. Самый популярный — одесский, лопатосянический.
А здесь, где я сейчас, её даже никто не покупает. Делают по норме, без души. После неё нет настроения. А настоящая шаурма — она должна дарить радость.

Note translated in assistance with AI
I want to share a few words about my job — something that now belongs to the past. But I believe the day will come when I’ll return again, breathe in the fresh sea air, and feel the first rays of sunlight at the edge of the world.

Opening a folder of photo archives from over the years, I found myself transported back into the workdays of past voyages — climbing to the bridge, greeting the morning sun on watch, and watching it sink below the horizon in the evenings as I stared into the night sky.

I worked as a navigator. A sailor. Not someone who just dreams about the sea, but one who lived in it. I wasn’t always thrilled about spending so much time away from home — or more precisely, living at sea, constantly moving from one part of the globe to another. But at some point, I realized: every time I came back, I was no longer the same. The sea reshapes you.

I was lucky to witness nature in its purest, untouched form — to recognize oceans and seas by their color and scent, to feel the unbearable humidity of the tropics, to breathe the dry air of deserts, and to watch the mighty Cumulonimbus clouds form in the sky.
The sea teaches patience, discipline, and inner silence. It takes — but it also gives. There's no way to fake it at sea; it reveals your true self.

Beyond the beauty, there was stability — regular paychecks, a relatively predictable work schedule (though sometimes disrupted by emergencies), but enough to give a sense of support and confidence in tomorrow.

In my last few contracts, I started each morning with the voyagers' song from Moana. It helped set my rhythm. Now, music only plays where enemy drones don’t fly. The sound of waves hitting the hull has been replaced by explosions — shells, drones, missiles.

When you stand on the wing of a ship at sunset, with wind rushing past — the emotions are overwhelming. You feel freedom, power, life.
Touching land after months at sea is another powerful moment — to feel earth under your feet instead of steel. To see how people live across the world. To value simple things. Free time becomes a kind of currency.
When the contract ends — that’s when you truly start living again.

Now, in wartime, it’s hard to call this “living.” There are no words.
You wake not to music or light — but to artillery fire.
I have no illusions about “peace talks.” I don't feel a genuine desire from either side to save lives, protect infrastructure, or even preserve a shred of humanity. The time hasn’t come yet — no matter how much I, or millions of Ukrainians, wish it had.

And still, I remember what made me happy. One of the best feelings was collecting gifts, treats, and unique little things from around the world to bring home. Sharing those moments — that was joy.
In some companies, especially in the yachting business, you can even bring your family on board. That’s a dream I still hope to return to.

Right now, I just want to bring back myself — whole, alive, and safe.

And yes — in Odesa, there’s now a cult of shawarma! Full-on food tours dedicated to it. All the fillings, flavors — and most importantly — the sizes. The most famous is the Lopatosyan, the massive Odesa-style.
Where I am now, no one even buys shawarma. It’s made strictly by the book, soulless. It doesn’t leave you with that post-shawarma happiness.
And real shawarma? It’s supposed to bring joy.

📝 Оригинальный текст записи

Сегодня узнал, что в моем жилом комплексе включили подсветку. Впервые с начала полномасштабной войны карнизы домов зажглись разными огнями. Когда прочитал об этом, во мне тоже что-то зажглось — появился лучик света, зелёного цвета. Этот цвет пробуждает во мне воспоминания о тепле, уютных вечерах и вездесущей шерсти от котов. Моя семья, привычная жизнь, сейчас находятся за моей спиной, как и тот теплый свет из окна, который становится для меня далеким маяком — символом надежды и стремления вернуться домой.

О зажжении огней я узнал уже после очередной атаки дронов-камикадзе, которую наблюдал на экране, но ничего не мог поделать. Один из дронов проходил максимально близко к моему дому, возможно, даже прямо над ним. К счастью, силы обороны уничтожили его уже в другом районе.

Все эти дни были очень напряжёнными на работе. В душе образовалась пустота — не пустыня, а именно пустота. Отсутствие событий, кроме "работы", лишь добавили мне жёсткости. Может, благодаря этому я не читал новостные ленты, сохранив свой внутренний мир. Обалванивание населения средствами пропаганды и ИПСО слишком тесно вклинились в повседневность.
А этот свет пробудил надежду...

"Иной пустослов уязвляет как мечом, а язык мудрых — врачует."
Притчи Соломона 12:18

Развелось очень много пустословов. Где-то на подсознании я всё ещё ощущаю тягу к новостям, в надежде на мир, но видя действия, отвергаю все эти попытки.

Свет в моем окне — это не просто огни, а символ маяка, к которому я стремлюсь в родные края. Мяуканье моих котов — его горн, зовущий меня обратно — туда, где моё.

Новость о подсветке ворвалась в моё состояние неожиданно — как звук, разрывающий тишину. Я будто услышал щелчок по давно натянутой струне внутри. Она вибрировала — тонко, но ощутимо. Этот свет не просто украсил дома — он зацепил то, что я считал "не на часі". Как будто кто-то напомнил: "ты ещё жив, и в тебе всё ещё есть то, ради чего стоит стоять".

Пусть эти огни — не иллюзия покоя, а напоминание о том, за что мы держимся. Не для того, чтобы забыть, а чтобы помнить. Чтобы выстоять. Потому что тьма ещё здесь. И в этой тьме мы сами — тот самый свет.

Note ranslated in assistance with AI.
Title: A Green Light

Today I learned that the lighting was turned on in my residential complex. For the first time since the full-scale war began, the house cornices lit up in many colors. When I read about it, something lit up in me too — a green light. That color brings back memories of warmth, cozy evenings, and cat fur everywhere. My family, my usual life, now exist behind me — just like that warm window light, which feels like a distant beacon, a symbol of hope and a desire to return home.

I read about the lights after watching yet another wave of kamikaze drone attacks on screen, powerless to do anything. One of them flew terrifyingly close to my building — maybe even right over it. Thankfully, the defense forces took it down in another district.

These days at work have been tense. I feel a void — not a desert, just emptiness. The lack of anything beyond “work” has made me harder. Maybe that's why I stopped reading the news — preserving some kind of inner peace. The propaganda and IPSO tactics have become too embedded in everyday life.
And then... this light sparked hope.

"The words of the reckless pierce like swords, but the tongue of the wise brings healing."
— Proverbs 12:18

There are too many reckless tongues now. Somewhere deep inside, I still crave news — hoping for peace. But when I see the actions, I reject all these efforts.

The light in my window isn’t just illumination. It’s a lighthouse, calling me back. My cats’ meows are its horn, summoning me home — to what's mine.

The news of the lights pierced my condition like sound tearing through silence. A string within me, long stretched tight, finally vibrated. Subtly, but it did. This light didn’t just decorate — it touched something I had locked away as "not the time." Like someone whispered, “You’re still alive. And there’s still something inside worth standing for.”

Let this light not be an illusion of peace, but a reminder of why we hold on. Not to forget — but to remember. To endure. Because the darkness is still here.
And in this darkness, we are the light.