Записки в бутылке (Messages in a Bottle)

📝 Оригинальный текст записи

Вчерашнее утро началось с неожиданной встречи — она и стала основным сюжетом этого дня.

Утро было свежим и ветреным. Я спешил к привычной точке, где обычно беру кофе и встречаюсь с городом в момент его пробуждения. В наушниках тихо искал трек, подходящий для начала дня, когда вдруг меня окликнули. Интуитивно почувствовал это — за последние месяцы я стал избегать подобных обращений от незнакомцев: сам едва держусь, и любое общение, начинающееся с просьбы, как правило, забирает последние силы.

Парень в военной форме. Первое, что мелькнуло в голове — ТЦК, впервые за три года. Но это был не военком. Простой старший сержант, немного полноватый, с усталым лицом. Его форма — чистая, но давно поношенная. По шевронам я сразу понял, из какой он бригады. Попросил сигарету. Узнав во мне «своего», заговорил о возможном переводе. Сказал, что его вывели «поза штат» — а это значит, что ты вроде бы в армии, но зарплаты нет, прав почти никаких, и путь в будущее закрыт. Таких, как он, я встречал немало.

Я угостил его, но помочь с переводом не могу — сам нахожусь в подвешенном состоянии. Его слова: «Узнал тебя по глазам. Пустые с самого утра». Похоже, это уже один из наших негласных знаков отличия.

Такие встречи выжигают. Смена была долгой, трудной, почти вымученной.
И всё сильнее ощущается пропасть: между мной и теми, кто живёт обычной жизнью — здесь, или за границей. Между мной и теми, кто остаётся в армии добровольно, делает карьеру, превращает это в систему. Для кого-то — это заработок, способ двигаться вверх. Для меня — это рабство. Без цели.

У меня были мечты: семья, дом для родителей, помочь с машиной… Всё это могло бы стать реальностью — если бы не эти три года. Моё главное достижение за всё это время — остаться в живых. Не физически, а по-настоящему.
Время — самый ценный ресурс. Его нельзя накопить или вернуть. И я отдал своё добровольно. И почти никого не волнует, какой ценой.

Из истории не могу забыть один факт: Украина продавала Пакистану более 300 танков. А Индия, в свою очередь, закупала технику у тех, кого вы и так знаете. Это не случайность. Всё, что начинается сейчас — тоже не случайно.

Новости пролистываю бегло. Если в них нет ничего о мире — не трачу время. Развязки пока не чувствую. Лишь всё больший разрыв — между людьми, между смыслами. Нам показывают договоры, обсуждают бумаги, но ни в одном из текстов нет слова о прекращении войны. И только шум — громкий, на фоне тишины.

Этот вихрь: вражеские удары, политический абсурд и ожидание перемен — всё это снова привело меня к старой, доброй песне. О сумасшедшем мире.

Я не знаю, сколько ещё выдержит моё внутреннее "я", но я всё ещё здесь. В каждом ветре, что касается лица, в каждом взгляде с пустыми глазами я вижу тех, кто тоже остался.
Значит, и я проснусь. Когда-нибудь — по-настоящему.

Note translated in assistance with AI.
Yesterday morning began with an unexpected encounter — it became the central storyline of the day.

The air was crisp and windy. I hurried to my usual spot, where I pick up coffee and watch the city come alive with me. With my headphones on, I was searching for the right track to start the day, when someone called out to me. I felt it instantly — lately, I’ve been avoiding strangers, especially when conversations begin with a request. I don’t have much left to give.

A guy in uniform. My first thought — it’s the military office, after three years, finally. But no. Just a regular staff sergeant — heavyset, tired eyes. His uniform was washed, clean, but well-worn. From his patches, I knew exactly what brigade he was from. He asked for a couple of cigarettes. Then, recognizing me as a fellow soldier, he started talking about trying to get transferred. He’d been marked “off staff” — which means you’re still technically in the army, but with no salary and no real rights. I’ve met many stuck in that limbo.

Of course I shared what I had, but I couldn’t help him with the transfer — I myself am between heaven and earth, literally and figuratively.
He said he recognized me by my eyes. "Empty, even in the morning," he noted. That’s something many of us carry now — a silent marker of what we've seen.

Encounters like that drain you. That shift was long, tense, and heavy.

And the gap keeps growing — between me and those living a “normal” life, whether here or abroad. Between me and those who stay in the army by choice, building careers, earning money. For some, it’s a system. For me — it’s captivity. A life without direction.

I had dreams: a family, a home for my parents, replacing their car… All of that might have been possible — if not for these past three years.
My biggest achievement? Staying alive. Truly alive.
Time is the most valuable thing — and it can’t be earned back. I gave mine willingly. And no one seems to care.

One fact from history still sticks with me: Ukraine once sold over 300 tanks to Pakistan. India, in turn, bought scrap metal from — well, you know who. That wasn't random. Neither is what’s unfolding now.

I skim the news these days. If there’s no mention of peace, I don’t even bother. I don’t sense any resolution. Just a deepening divide.
They talk about deals, agreements — but none of them mention ending the war. All noise, and no substance.

It all led me back to that old, familiar song — Mad World.

I don’t know how much more my inner self can carry — but I’m still here. I see it in the wind brushing my face, in the eyes of others who carry the same weight.
And even if the world feels cracked and worn, the morning still comes. The city still wakes — slowly, through the cold, through the wind.

So maybe, someday — I will too.