A recent conversation with a friend made me reflect on how differently war looks from the outside — and from within.
This is not a movie. And not history. It’s an endless silence where you try to hold on to yourself.

📝 Оригинальный текст записи

Несколько недель назад я разговаривал со старым знакомым.
Мы вместе учились в университете — он был настоящим маленьким гением. Сейчас он живёт в Польше, давно уехал, устроился, живёт обычной жизнью.
Он задал странный вопрос:
— А война… она похожа на кино?
Я не сразу нашёл, что ответить. Что сказать человеку, для которого война — это лишь кадры в новостях и сцены из фильмов?
Нет. Это не похоже на кино.
Или, если и похоже — то не на то, что мы привыкли видеть. Большинство военных фильмов рассказывают о Второй мировой. Другая эпоха. Другие методы. Снято по рассказам очевидцев — спустя десятилетия. Сейчас всё иначе.
Те сцены, где сотни людей бегут за танками, где в небо взмывают десятки самолётов, артиллерия стоит в ряд….
Такого больше нет.
Любая цель в воздухе — будет сбита.
Любая цель в море — уничтожена. Чем крупнее — тем проще мишень.
На суше — так же: чем больше людей, чем дороже техника — тем выше риск удара.
Это не героизм. Это математика выживания.
В кино не покажут, как тянется время вне дежурства. Не покажут, как ты просто ждёшь конца дня. Считаешь часы. Пытаешься занять руки, отвлечь голову. Убежать — не от тревоги, а от тишины внутри.
Парадоксально, но самое тяжёлое — это тишина. Не та, что вокруг — а та, которую ты сам ищешь. Чтобы не слышать ничего. Чтобы остаться наедине с собой. Иногда это единственное, что напоминает: ты ещё жив. Что у тебя есть своё пространство — пусть даже только внутри. Это попытка вырваться, хоть на миг, из общей несправедливости.
Пока одни живут привычно, отдыхают, строят планы — другие загнаны в замкнутый круг.
И неважно, пришёл ты сам или тебя вытащили насильно — выбора больше нет.
Здесь не бегают толпами. Здесь прячутся.
От вражеских глаз. От дронов. От тепла собственного тела.
Один из моих любимых фильмов — Перл Харбор. Красивая картинка: драматургия, история. И мощный патриотический посыл — настолько яркий, что стирает грань между правдой и вымыслом.Когда всё только началось — у меня тоже был подъём.
Казалось, всё просто: есть враг, есть дом, который нужно защитить.
Чёрное и белое.
Я знаю: враг не только внешний. Другой — внутри.
Те, кто раньше искал дипломатии, исчезли. Их заменили те, кто легко жертвует чужим, но никогда — своим. А патриотизм остался только в лозунгах и заголовках СМИ
Реальность — другая. Даже здесь, на передовой, всплывают конфликты из за языка, что усиливает моральное давление.
И это тоже часть войны.
Та часть, которую кино никогда не покажет.
И всё же... самое страшное — это не взрывы. Самое страшное — это тишина.
Когда она ложится на плечи — как груз. Когда её не нарушают даже голоса.
В такие моменты кажется, что весь мир перестал дышать, затаился, и ты один, живой, среди пустоты.

A few weeks ago, I spoke with an old acquaintance.
We studied together at university — he was a real little genius.
Now he lives in Poland. He left a long time ago, seems to be doing well, living a normal life.
He asked me a strange question:
— Does any of this feel like the war we see in movies?
I didn’t know what to say right away. What can you tell someone for whom war is just something on the news or a scene on a screen?
No. It doesn’t feel like a movie. Or if it does, it’s not the kind we’re used to seeing. Most war films are about World War II — a different time, a different kind of war. Even those were based on someone's memories, filmed decades after the fact.
Now? Everything is different.
Those scenes — hundreds of men charging behind tanks, dozens of planes soaring into the sky, the heroic charge — they’re gone. Today, any target in the air is destroyed instantly.
At sea, the larger the vessel, the easier the kill. On land, the same: a crowd, a column of vehicles — it means an incoming strike.
This isn’t the cinema’s war. It’s the mathematics of survival. Movies don’t show the hours dragging by when you're off duty. They don’t show you sitting there, just waiting for the day to end. Trying to keep your hands and mind busy so you don’t hear the silence inside.
And the hardest thing isn’t the explosions. It’s the silence. Not the one around you — the one you go looking for.A silence that blocks everything out.
Just to be alone with yourself.
Sometimes, that’s the only thing that reminds you you’re still alive. That you still have personal space — even if it only exists inside your head.
It’s a way to break out, just for a moment, from the crushing sense of injustice. While some people continue to live normally, take vacations, plan futures — others are trapped. And it no longer matters whether they came here by choice or were caught and thrown in by force. There’s no difference anymore.
This war is no longer fought in lines. No one charges forward — they hide. Hide from drones, from watching eyes, from their own body heat. One of my favorite films has always been Pearl Harbor. It’s beautiful. Brilliant editing, a powerful story, historical scale.
And a patriotic message so strong, it blurs the line between reality and fiction.
When it all began — I felt that same rise of patriotism. It seemed so simple: there’s an enemy, there’s home — and you protect it. Black and white. Now I understand: the enemy isn’t just out there. There’s one inside, too.
Those who once sought diplomacy to save lives are gone. They’ve been replaced by people willing to sacrifice anything — except themselves. And patriotism? It lives only in headlines now.
Reality is different. Even here, on the front line, you hear arguments:
language, trust, politics, corruption. People who play into the enemy’s hand by stirring up old divisions.
And that’s part of the truth too — the part cinema will never show. Sometimes, when it finally gets quiet, you realize:
War isn’t noise.It’s silence.Too long.Too heavy.
I know: the enemy is not only outside.
There’s another one — within.
Those who once sought diplomacy have vanished.
They’ve been replaced by those who easily sacrifice others, but never themselves.
And patriotism? It now lives only in slogans and media headlines.

And yet…
The most frightening thing isn’t the explosions.
The most frightening thing is the silence.

When it settles on your shoulders like a weight. When even voices don’t break it. In those moments, it feels as if the whole world has stopped breathing —fallen still .
You’re the only one left alive in the emptiness.

📝 Оригинальный текст записи

Пользуясь возможностью, запишу ещё одно воспоминание:
В школьные годы, когда ещё не было глобального интернета, а мессенджерами служили такие программы, как ICQ и QIP, установленные на компьютере, они были для меня настоящим окном в мир. Мобильный интернет был дорогим, поэтому вне дома мы общались по обычным SMS.
Уже не помню, в каком именно году, моя одноклассница попала в больницу — по-моему, с переломом руки. Мы часто переписывались, но в больнице не было интернета, и мне захотелось её как-то поддержать. Помню точно: это был май, и она любила ландыши. Мне пришло в голову найти эти цветы и принести ей в больницу. Сезон цветения ландышей — апрель, максимум начало мая, до наступления жары.
После уроков я отправился на поиски. Сначала поехал в центр, где уличные торговцы часто продают цветы, но безуспешно. Потом — на центральный рынок, к цветочным рядам, и снова неудача. Все говорили, что сезон прошёл. Я не верил — отправился пешком по частному сектору в надежде найти хоть один куст перед чьим-то домом. Ничего.
С пустыми руками идти не хотелось, время поджимало — заканчивались часы посещения, и последний транспорт должен был вот-вот уйти. Я решил идти пешком через старый район города, наудачу. И — получилось! В одном из круглосуточных цветочных магазинов, в паре километров от больницы, я нашёл последний букетик свежих ландышей. Одноклассница была поражена моим поздним визитом — и, тем более, ландышами. Сам поход за цветами стал большим приключением, чем сам визит.
В выпускном классе у нас была поездка в Киев. Для меня это не был новый город — я часто бывал там у сестры, но поездка стала возможностью сменить обстановку. Однажды вечером я поговорил с одноклассником о той самой подруге. Я искренне посоветовал ему не упустить шанс начать с ней отношения. Возможно, этот разговор стал одним из шагов к созданию их будущей семьи и рождению ребёнка.
После школы мои связи почти со всеми одноклассниками оборвались — кроме одной близкой подруги. Более того, война только усилила наше общение. Её семье повезло вовремя уехать, оставив здесь родителей, которых я время от времени навещал, помогал с продуктами. Её отец, к сожалению, не может свободно перемещаться по понятным причинам.
Я также помню наш школьный караул у памятника Неизвестному матросу в Одессе — в память о погибших во Второй мировой. Тогда мы все громко говорили о готовности повторить подвиг предков, но на деле никто из моих знакомых не присоединился к борьбе.
Возможно, во мне говорит разочарование — и, отчасти, зависть. Моя свобода теперь полностью утрачена.

Возможно, я не герой и не спаситель, но я до сих пор умею ценить память, моменты тепла, и простые поступки, которые что-то значили. Даже если их никто не заметил — я их помню. А у вас были такие простые поступки, которые остались в памяти больше, чем события?
Или вы когда-нибудь шли на принцип ради глупой, но доброй идеи?

Сегодня пасмурно, дождь, вражеская разведка в почти не летает, но артиллерия постоянно напоминает о присутствии врага, к тому же после обеда запустили ударные дроны.
Если подводить итог, мне кажется, что большинство громких заявлений в СМИ и публичных сферах — просто игра на публику. Стремление показать, кто «круче», как в школе. Реальные действия придут тихо, без анонсов, в нужный момент.
Хочется закончить песней из прекрасного мультфильма «Мавка». Театральная постановка вызывала слёзы — это трагическая, но очень красивая история:

Note translated in assistance with AI
I want to write down another memory:

Back in my school years, when there was no global internet yet, messengers like ICQ and QIP installed on the computer were my real window to the world. Mobile internet was expensive, so outside the house we communicated mostly through simple SMS.

I don’t remember exactly which year it was, but one of my classmates ended up in the hospital — I think she had a broken arm. We chatted a lot online, but there was no internet in the hospital, and I wanted to support her somehow. I clearly remember: it was May, and she loved lilies of the valley. I got it into my head to find some and bring them to her. Their blooming season is April, maybe early May — before the summer heat kicks in.

After classes, I went looking for them. First, I went downtown where street vendors usually sell flowers — no luck. Then to the central market, where there’s a flower section — again, nothing. Everyone told me the season was over. I didn’t believe it. I wandered through some private neighborhoods hoping to spot some growing in front yards. Still nothing.

I didn’t want to come empty-handed, but time was running out — hospital visiting hours were ending, and the last bus home was about to leave. I set off on foot through the old part of the city, hoping for the best. And it worked. In a 24-hour flower shop just a couple of kilometers from the hospital, I found a small, fresh bouquet of lilies of the valley. My classmate was totally surprised by the late visit — and even more so by the flowers. The search turned out to be a bigger adventure than the visit itself.

In our final year, we had a class trip to Kyiv. It wasn’t a new city for me — I spent a lot of time there with my sister — but it was a good chance to change scenery. One evening, I talked with a classmate about that same girl. I sincerely encouraged him not to miss his chance and to try starting a relationship with her. Maybe that conversation helped plant the seeds of what became a future family and the birth of a child.

After graduation, I lost contact with almost everyone — except one close friend. In fact, the war only brought us closer. Her family managed to leave in time, but they left her parents behind. I occasionally visited them to bring groceries. Her father, sadly, can’t move around freely for obvious reasons.

I also remember our school’s guard duty at the Monument to the Unknown Sailor in Odesa — a tribute to those who died in World War II. Back then, we all spoke loudly about being ready to repeat the heroism of our ancestors. But in reality, I don’t know anyone from our class who actually joined the fight.

Maybe it’s disappointment speaking in me — and perhaps a bit of envy. My freedom is now completely lost.

Maybe I’m not a hero or a savior, but I still know how to cherish memory, moments of warmth, and small actions that truly meant something. Even if no one noticed them — I remember.
Have you ever done something simple, but meaningful, that stayed in your memory longer than major events?
Have you ever stood your ground for a silly but kind idea?

Today is overcast, rainy. Enemy drones are flying less, but artillery keeps reminding us of their presence. And after lunch, they launched attack drones again.

If I had to sum it up, I’d say most of the loud statements in media and public discourse are just for show — like trying to prove who’s cooler in school. Real actions will come quietly, with no announcement, exactly when needed.

I want to end with a song from the beautiful animated film Mavka. The stage play brought tears — it’s a tragic, yet beautifully told story: